В тени и мраке [СИ] [любительский перевод] - Барб Хенди

      Винн остановилась перед туннелем у ворот и холод поздней осени проник ей под плащ. Она обернулась и посмотрела на оживлённую улицу и перекрёсток. Эти воспоминания, которые всплыли в её сознании, задержась в её голове.

      Малец часто манипулировал Магьер и Лисилом. Это было частью их общения.

      Из любой точки в пределах её видимости, Малец мог вызывать в ком-то любую память. Он мог доводить это до их сознания, чтобы влиять на людей, когда это необходимо.

      А во-вторых Винн видела охоту, как буд-то видела глазами Мальца. В ту ночь, лисил, Магьер и Малец оставили её в гостинице. Винн смотрела на стены замка. Вновь боясь услышать цокот когтей по камням.

      Одна вещь, которую Малец никогда не делал, это передача воспоминаний от одного человека к другому. И он не мог передать им свою память.

      Но воспоминание не было воспоминанием Винн.

      И это было невозможно.

      За пределами прибрежного района Родиан слез с лошади перед красивым особняком. С его верхнего этажа можно было наблюдать за доками в заливе и белой бахрамой тихо набегающих на берег волн. Он подвёл свою лошадь до дорожки к дому и прошептал:

      - Останься.

      Снежная птичка положила голову на спину и тихо фыркнула. Было далеко за полдень, а она не завтракала, как и он.

      - Последняя остановка. - сказал он и подошёл к дому.

      Он постучал в богато украшенные двери и вскоре ему открыла довольно милая горничная в кружевном чепчике.

      - Здравствуй, Бидди. - сказал он. Она улыбнулась ему.

      - Добрый день, капитан. Барон ждал вас...

      - Я знаю... но где он и Джейсон?

      Она покачала головой.

      - Они оба отправились в храм. Каменщики переделывают каменную кладку на западной стороны стены.

      Родиан вздохнул. Храм был последним местом, где он хотел бы проводить беседу, но её не нельзя было откладывать.

      - Снежная Птичка осталась во дворе. Вы не могли бы дать ей немного овса и воды. Я пойду отсюда пешком.

      - Конечно. - ответила Бидди. - Я позабочусь о ней.

      Родиан был хорошо известен в этом доме, как и Снежная Птичка. Он повернулся и свистнул, после чего белая кобыла рысью подбежала к нему.

      - Иди с ней. - сказал он, кивнув в сторону Бидди.

      Снежная Птичка тряхнула головой и горничная потянула за уздечку. Потом девушка и лошадь исчезли за северной стороной особняка.

      Родиан вышел через высокие железные ворота и направился вверх по улице. Он не обращал внимания на дома на побережье и лишь один раз повернул голову, когда проходил мимо забегаловки 'Дары моря'. Он была дороговатой для жалованья капитана, но всё же иногда он поддавался искушению переж изысканной кухней заведением.

      Немного дальше, он замедлился у крупного здания из шестиугольных и треугольных гранитных блоков с прожилками голубых вкраплений. Главный вход украшали три колонны.

      По заказу гномов, каменщики строили храм прошлого поколения. Каждый из больших камней стены был подогнан настолько хорошо, что для их закрепления не нужно было много раствора. Не было никаких признаков определяющих, что это святилище, только эти три столбца-колонны.

      Родиан поднялся на ступени храма. Прежде чем он взялся за ручку двери, где-то с левой стороны здания послышались голоса. Обойдя угол здания, он увидел крупного карлика, поднимающего гранитный шестиугольник для осмотра. Барон Эдуард и его сын Джейсон, наклонились ближе.

      - Выглядит хорошо. - сказал барон. - Я надеюсь, что эти новые будут надёжнее.

      Карлик презрительно фыркнул:

      - Ветер и вода всегда оказываются сильнее камня после многих лет.

      Когда Родиан приблизился, каменщик поставил камень так, что вздрогнудла земля.

      - Сиверд. - сказал барон с улыбкой. - Рад тебя видеть.

      Барон Эдуард Твинем был высоким и с сединой в аккуратно подстриженных бородой и в волосах, которые казались серыми. Его начищенные сапоги и голубая туника подходили ему идеально. А улыбался он не только губами, но улыбались и его глаза. Его сын резко отличался.

      Джейсон был почти на голову выше гнома-ваменщика. Его тёмные волосы спускались на плечи, а кожа была такой же тёмной, как у его матери. Он редко улыбался, а его тёмные брови всегда были нахмурены, как буд-то он постоянно искал возможность, чтобы обидеться или сделать кому-то вызов.

      Родиан серьёзно посмотрел на Эдуарда.

      - Что слуилось, мой друг?

      Внутри ещё кто-нибудь есть? - спросил Родиан.

      - Нет... кроме министра Тольтана и двух его помощников никого нет. Мы не планировали никаких встреч сегодня.

      - Мы можем поговорить внутри?

      - Конечно. - сказал барон и кивнул на каменщика. - У вас всё хорошо получается, мастер Брим-Райт. Отправите окончательные счёт в святилице.

      Карлик коротко кивнул и стал руководить двумя мужчинами, что работали с ним.

      Западная стена храма находилась со стороны моря и штормы и соль привела её к разрушению, как бывало с многими городами на побережье. Ещё оставалось очень много времени до окончательного разрушения, но лучше было позаботиться об этом сейчас и заменить плохие блоки.

      Эдуард указал на Джейсона и положил руку на плечо Родиана.

      - Пойдём и заварим чай. Мои старые кости уже требуют больше тепла.

      Они вышли прямо в главный зал святилища. Паркетные полы были идеально отполированы, как и длинные столы, по бокам. Только Родиан не видел никаких признаков присутствия министра Тольтана и его помощников. В дальнем конце зала, на центральном постаменте стояли три фигуры вырезанные в натуральную величину.

      Человек, носящий простую рабочую одежду, стоял позади женщины с книгой в руках, а перед парой стоял ребёнок, с длинными светлыми волосами, который был слишком молод, чтобы определить его пол.

      Труженик, Созидательница и Мечтатель.

      Суинен Отец - труженик, собирает то, что прошло и удовлетворяет потребности Матери. Вирзана Мать-созидательница, готовила то, что было необходимо в настоящее время. Мэтенж - Ребёнок-мечтатель - несёт в себе будущие дни и то, что только может быть.

      Эта троица хранила прошлое, настоящее и будущее для всех существ, которые есть и будут. Хранители в своём научном пылу придавали слишком большое значение раскрытию их образов. И их спекуляции привели их к заблуждению. Жизнь всегда была, есть и будет, как первая искра разгоревшаяся в мире - она непрерывна. И не было никакой 'великой войны' которая охватывала весь мир.